Яков Слащовъ. Реальная история булгаковского героя
Яков Александрович Слащев-Крымский (до революции Слащовъ) — прототип генерала Хлудова в булгаковской пьесе "Бег", прославившийся храбростью, мужеством (многократно ранен, но не выходил из боя) и жестокостью при обороне Крыма.
Большинству Слащев — Хлудов знаком по блистательной роли Владислава Дворжецкого в фильме по мотивам пьесы. Сначала белый генерал-наркоман (пристрастился к кокаину, чтобы превозмогать боль от ранений), а с 1922 года — преподаватель тактики в советской школе комсостава "Выстрел".
Владислав Дворжецкий в роли Хлудова в фильме "Бег"
Как рассказывал дважды Герой Советского Союза генерал Павел Батов, этот вчерашний белый искренне старался обучить красных офицеров военному искусству: "Преподавал блестяще, на лекциях народу полно, и напряжение в аудитории было порой как в бою. Многие командиры-слушатели сами сражались с врангелевцами, в том числе и на подступах к Крыму, а бывший белогвардейский генерал не жалел ни язвительности, ни насмешки, разбирая ту или иную операцию наших войск". И старался не зря. Кроме Батова, учениками Слащева были будущие маршалы Василевский, Малиновский, Толбухин.
Есть один исторический анекдот, очень точно характеризующий Слащева на службе у красных. Среди слушателей курсов был и Буденный. Когда преподаватель начал критически разбирать польский поход РККА, Семен Михайлович — участник тех событий, не выдержав язвительного тона Слащева, вскочил и несколько раз выстрелил в него. Но промазал. Слащев, который даже не дрогнул на кафедре, спокойно заметил: "Как вы стреляете, так вы и воевали".
Выглядит вся эта бело-красная метаморфоза, конечно, парадоксально, хотя на Гражданской войне подобное случалось не столь уж редко. Правда, касалось это в основном крестьянской массы: многие тогда в поисках житейской выгоды умудрились повоевать за белых, красных и зеленых. И отовсюду дезертировать. А вот генерал… К тому же Слащев перебежчиком не был. Покинул Крым вместе с остальными врангелевцами. А в константинопольской эмиграции прошел не только через нищету — ее испытали многие эмигранты, — но и тяжкие муки совести. Да и без родины не представлял дальнейшей жизни. Сцена из фильма, где Хлудов с тоской смотрит вдаль за горизонт, пытаясь увидеть там русскую землю, правдива.
Кадр из фильма "Бег"
Третьего ноября 1921 года, в годовщину взятия Крыма, ВЦИК РСФСР объявил амнистию участникам Белого движения. Слащев тут же начал переговоры с красными и был амнистирован, хотя по декрету амнистия распространялась лишь на рядовых, а о его репрессиях против левых в Крыму знали многие. Кремль верно оценил, насколько большевикам выгодно возвращение популярного генерала.
Командир Крымского корпуса генерал-лейтенант Я. А. Слащев (третий справа) с чинами своего штаба. Крым, 1920 год
В архиве польской разведки есть свидетельство, что примеру Слащева последовали многие офицеры бывшей Добровольческой армии:
«
"В последние месяцы в лагерях для интернированных заметно сильное влияние так называемой "слащевизны", то есть повторения пути генерала армии Врангеля Слащева, который выехал из Константинополя в Советскую Россию и служит в Красной армии. Под воздействием большевистской пропаганды многие интернированные, особенно из молодых "белых" офицеров и солдат, выезжают в Россию".
В ноябре Слащев сошел с корабля на русскую землю в Севастополе, откуда в личном вагоне Дзержинского отправился в Москву.
Есть люди, ставшие еще при жизни знаковыми фигурами. Или даже символами. Символика в нашей жизни имеет немалое значение, а в переломные моменты истории приобретает особую значимость. Потому что за символом (знаменем) многие и идут. Либо в ту, либо в противоположную сторону. Нельзя, конечно, точно подсчитать, сколько бывших царских офицеров пошло на службу к красным, следуя примеру Слащева, а до этого Алексея Брусилова, но, думаю, их было немало. Если учесть, сколько всего бывших царских офицеров и генералов служило в РККА. Причем подавляющее большинство — добровольно, а не по принуждению, хотя бывало, конечно, и такое. Цифры приводятся очень разные. Что касается офицерского состава — от 55 до 100 тысяч. А дореволюционных генералов на стороне красных было, по некоторым данным, свыше трех сотен! Если это верно, то в Белом движении их насчитывалось много-много меньше.
Во время Первой мировой Яков Слащев был дважды контужен и пять раз ранен. Награжден (среди прочего) Георгием и Георгиевским оружием. К Февралю 17-го стал полковником. Звание генерал-майора и генерал-лейтенанта получил, сражаясь уже в Добровольческой армии. Особо отличился во время обороны Крыма.
Крымская эвакуация, 1920 год
Врангель оценивал фигуру Слащева противоречиво:
«
"Хороший строевой офицер, генерал Слащев, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым. Однако полная, вне всякого контроля, самостоятельность, сознание безнаказанности окончательно вскружили ему голову. Неуравновешенный от природы, слабохарактерный, легко поддающийся самой низкопробной лести, плохо разбирающийся в людях, к тому же подверженный болезненному пристрастию к наркотикам и вину, он в атмосфере общего развала окончательно запутался. Не довольствуясь уже ролью строевого начальника, он стремился влиять на общую политическую работу".
Характеристика, предполагаю, в целом справедливая, хотя "слабохарактерным" такого человека назвать сложно. Разве что наркотики. Но от боли и на стенку лезут. Нет в характеристике барона упоминания о жестокости Слащева, что и понятно — это черные пятна на белом знамени.
Зато критики генерала единодушно признают за ним бесспорный полководческий талант. Даже Врангель, у которого с подчиненным были очень сложные отношения, тем не менее наградил Слащева титулом "Крымский". За всю историю России так называли только двоих: Василия Долгорукова, покорившего Крым в Русско-турецкую войну 1768–1774 годов, и генерала Слащева, в течение года в безнадежной ситуации удерживавшего Крым. Сюда же, конечно, нужно приплюсовать Григория Потемкина, просто он не Крымский, а Таврический.
Крымская эвакуация, 1920 год
Впрочем, и сам Слащев в долгу перед критиками не оставался, весьма сурово оценивая руководство Белым движением — в первую очередь как раз Врангеля. А уже в эмиграции критиковал барона настолько резко, что по приговору суда чести был уволен, как тогда говорили, "от службы" без права ношения мундира. Но и "без мундира" Слащев опубликовал мемуары, где барону опять сильно перепало.
Яков Слащев
И прежде всего Слащев не мог простить Врангелю его тайное соглашение с Антантой, о котором знал. По его мнению, это полностью противоречило идее "великой, единой и неделимой России". Как считал Слащев, если бы белые победили и выполнили все свои обязательства перед союзниками, то от России остались бы рожки да ножки. То, что Врангель пошел на подписание подобного соглашения в сложнейший для белых момент, оправданием не считал. И, наоборот, именно за укрепление российского государства ценил большевиков. Дословно написал:
«
"Красные — мои враги, но они сделали главное — мое дело: возродили великую Россию!" И добавил: "А как они ее назвали — мне на это плевать!"
И все же кара за былые расстрелы пришла. Распорядилась судьбой генерала, правда, не советская власть, хотя и такие слухи, понятно, ходили. Маловероятно. В 1929-м Слащев был еще большевикам нужен, а время сталинских чисток пока не пришло.
Если бы генерал дожил до 1938-го, то, уверен, "зачистили" бы, как многих военспецов, всенепременно. А тогда стрелял курсант Московской пехотной школы Лазарь Коленберг.
Мстил за брата, казненного по приказу Слащева. Такой мотив следствие сочло весомым, поэтому Коленберга объявили невменяемым. В клинику не поместили, отпустили на свободу. В конце концов, он же стрелял не в красного, а в белого. Пусть и бывшего.
